Оригинал статьи 338 кБ.

Мой главный Эверест

В. И. Анисимов – КМС СССР по альпинизму

Время неумолимо стирает в памяти события, лица и даты… Что казалось важным или наоборот обычным, неважным вчера с течением времени изменяется. Изменяются как важность, так и значимость прошедших событий. Одним из таких событий в моей жизни стало восхождение на пик Энгельса в июле 1974 года. Время не стерло значимости этого восхождения, стерлись лишь, какие то эпизоды, даты и отдельные впечатления, которые впрочем, были у каждого свои.

Наверное, каждый из нас, соприкоснувшихся с уникальным явлением в жизни – альпинизмом, благодарен судьбе, которая подарила нам понятия о настоящей дружбе, взаимопомощи, самоотдаче, трудолюбии, участии и многих других качествах, которые невозможно получить ни при каких других условиях, ни в других видах спорта, нигде. Альпинизм это не просто вид спорта, в котором главное победа, неважно как она достигнута – за счет физической силы, природного здоровья, удачи, силы воли, ошибок соперников или хорошо продуманной тактики. Альпинизм – это и вид спорта, и особый вид организованной жизнедеятельности в суперэкстремальных условиях, и что-то еще столь же непонятное и необъяснимое как природа человека.

Эту статью (рассказ, заметку…) мне хочется посвятить моим друзьям и старшим товарищам-учителям без помощи,  которых я не стал бы альпинистом и членом команды Куйбышевского областного совета СДСО "Буревестник". Наша команда в составе: Овсянникова Ю.Н.- рук. команды и Журавлева В.В., Манеева Н.И., АнисимоваВ.И. – членов команды совершила первое спортивно значимое в истории города Куйбышева восхождение на пик Энгельса по маршруту Кустовского. Впервые за это восхождение команда г. Куйбышева была награждена серебряными медалями ЦС СДСО "Буревестник".

Можно было бы протокольно по числам, датам, по расстояниям, крючьям, веревкам, рельефу описать данный маршрут и прохождение отдельных участков при восхождении. Однако я сознательно уклонюсь от такого описания и постараюсь по возможности описать наиболее запомнившиеся события, которые возможно заинтересуют некоторых читателей.

1. Наши корни, наши истоки

Как каждой истории предшествует предъистория, так и данное восхождение имеет начало не в 1974 году, а значительно раньше. Для молодых читателей и читателей, незнакомых со спецификой альпинизма, как спорта вношу ряд пояснений. На первенство ЦС "Буревестника" и других обществ допускалась команда из, как минимум, 4-х альпинистов со спортивной квалификацией не ниже 1 разряда по альпинизму. В заявке на участие должен быть указан руководитель с высокой квалификацией инструктора, начальник спасательного отряда, тренеры, врач и участники спасательного отряда со спортивной квалификацией не ниже 2 разряда.

Особенностью альпинизма того времени являлось невозможность совершения сложных восхождений и выполнения более высокого разряда без последовательного накопления опыта на более простых маршрутах, независимо от возраста, физической, технической и тактической подготовки. Будь ты трижды мастером по гимнастике, акробатике или плаванию в альпинизме начинающий спортсмен является новичком и совершает первое восхождение под руководством инструктора по маршруту самой простой категории. Чтобы стать альпинистом 1-го разряда, необходимо совершить не менее 25-30 восхождений на вершины 1-й, 2-й, 3-й,  4-й и 5-А категорий трудности и еще иметь опыт руководства при восхождении спортивных команд на вершины до 4-й категории. При самых благоприятных обстоятельствах на выполнение требований 1 разряда необходимо не менее 4-х лет. Более того, на восхождения 4-й, 5-й категорий, как правило, выпускались либо инструктора, либо участники спортивных сборов, имеющих собственный руководящий и тренерский составы, набор снаряжения для сложных восхождений и спасательных работ, а также комплект описаний на все маршруты в районе восхождений.

Как же в нашем студенческом обществе без штатных тренеров, без финансирования спортивных сборов, без обеспечения спортивным снаряжением и т. д. и т. п. удалось создать спортивную команду, способную стать при первом же участии призером первенства ЦС в классе высотно-технических восхождений?

Первым человеком, которому мы благодарны, является основатель и первый руководитель секции альпинизма при Облсовете СДСО "Буревестник" Юрий Ершов – замечательный спортсмен, талантливый инженер, изобретатель, обаятельный музыкально одаренный человек, проживающий ныне в г. Днепропетровске на Украине и практически ежегодно приезжающий в г. Самару.

Мы же попали в секцию примерно к 10-летию ее образования и сразу почувствовали, что это серьезная организация с выборным руководящим составом, с сетью филиалов при всех институтах, с четким планом подготовки начинающих альпинистов к их первому восхождению, с организацией тренировок и внутренних соревнований среди спортсменов-разрядников по скалолазанию, лыжам, горным лыжам и межвузовской альпинистской эстафете на г. Верблюд.

 По четвергам на стадионе "Буревестник" собирался практически весь состав секции, и старшие разрядники проводили лекции по истории и теории альпинизма, практические занятия с основными видами снаряжения. В выходные дни проводились практические занятия на снежно- ледовых и скальных склонах в районе г. Лысой и г. Верблюд. Дважды в неделю в районе набережной проводились общефизические тренировки. Удивительно доброжелательная атмосфера, шутки, розыгрыши, гитара и коллективное исполнение песен из репертуара бардов привлекали большое количество студентов к занятиям альпинизмом.

В начале лета подводились итоги тренировочной работы и отбирались спортсмены, которым вручались путевки в альпинистские лагеря на Памир, на Тянь-Шань, на Кавказ. Начинающие альпинисты, прошедшие годичную подготовку в составе секции, были к приезду в альплагерь полностью готовы к совершению первого восхождения. Столь серьезное отношение привело к практически безаварийному существованию секции на протяжении десяти лет.

Руководителем секции в конце 60-х годов был Юрий Федоров – выпускник КуАИ, исключительно обаятельный, спортивный и авторитетный молодой человек. У него была удивительная манера руководства секцией без напряжения, с какой-то скромной улыбкой, легко и радостно и при этом абсолютно авторитетно и ответственно. Эти качества позволяли ему столь же легко решать вопросы на более   высоком уровне и с путевками в альплагеря, и со снаряжением для тренировок. К сожалению, его яркую жизнь прервал несчастный случай. В самом расцвете сил, на бегу, на лету. Уж сколько лет прошло, а Юра, как живой - молодой и красивый живет, и будет жить в нашей памяти.

Невозможно перечислить всех старших товарищей, которые способствовали нашему спортивному и человеческому росту до главного восхождения в нашей спортивной биографии. Для меня это студент одногрупник Володя Саботарь, который явился после летних каникул со значком "Альпинист СССР" на груди и вслед за ним я попал на "Четверг". Это мой первый тренер, живший с нами в 1-м общежитии КуАИ, - Володя Болдышев, с обаятельной скромной улыбкой, создававший из обычных тренировок на набережной атмосферу праздника. Это первый инструктор нашего Куйбышевского отделения значкистов (Девятилов, Попов, Суслов, Анисимов) в альплагере "Красная Звезда" в Домбае - член нашей секции Николай Александров. Он  постоянно с легкой хитринкой что-то выдумывал по улучшению снаряжения для страховки и показывал, что альпинизм в первую очередь это работа головой.

Особую роль в нашем спортивном росте сыграл Тимофей Ким – наш ровесник, удивительный по душевной щедрости человек, замечательный скалолаз и альпинист, безусловно, лучший из альпинистов г. Куйбышева. Именно Тимофей был инициатором и руководителем первых самостоятельных зимних сборов в Ала-Арче и Туюк-Су, благодаря которым мы стали к 1974 году перворазрядниками и настоящими спортсменами. Тимка погиб в горах. Это его судьба.

На зимних сборах и в а/л "Ала-Арча" нам очень помогал наш заслуженный ветеран Денис Артемович Кузнецов. Его душевность и простота сметали казалось бы непреодолимые административные преграды, стоящие на пути организации спортивных сборов. Конечно, за этим стоит большой опыт и преданность альпинизму.

Наибольшую организационную роль в спортивном росте секции в70-е годы сыграла мастер спорта СССР, старший инструктор Ирина Ефимовна Коренева. Она приехала на жительство в г. Тольятти из Иркутска и явилась для спортивной секции "Буревестник" палочкой-выручалочкой – тем руководителем, который имел право организовывать сборы. Она была удивительно обаятельной женщиной, абсолютно грамотной в организации и проведении альпинистских сборов. Совершенные ею ранее очень сложные восхождения, подтверждение звания мастера спорта в 1973 году, открывали перед ней любые двери в Федерации альпинизма СССР. Ее спокойствие, грамотность, уверенность в успехе и даже небольшой авантюризм способствовали безаварийности восхождений на проводимых сборах и ускоренному росту мастерства спортсменов, которым она доверяла. Именно она включила нас в сборы, организованные иркутянами и создала атмосферу дружбы и взаимовыручки между нашими спортсменами.

В 1973 году, практически экстерном, в сверхсжатые сроки, выполнив нормативы на 1-й спортивный разряд, мы стали готовиться к новым более сложным вершинам. Для дальнейшего спортивного роста в то время путь был только один – организация собственных сборов и участие в первенствах ЦС. Впервые приходилось решать организационные и хозяйственные вопросы, выбирать перспективный маршрут, оформлять необходимые документы, согласовывать свои планы с командами Иркутска и нашего «Спартака», находить в других городах тренеров-инструкторов и т. д. и т. п. Мы все по мере возможности участвовали в этом процессе, но главную роль в выборе маршрута и оформлении документов выполнял наш капитан – Юра Овсянников.

2. Прелюдия

Наконец мы в Средней Азии в г. Ош. Далее - поиск автотранспорта и проезд в горный район на границу с тремя государствами: Индией, Афганистаном и Китаем. Двое суток без сна и отдыха для водителя изношенного автобуса. Унылый пейзаж Памиро-Алайского тракта, напоминающего вибростенд для испытаний транспорта, пассажиров и водителя. Моменты сна во время движения ночью чередовались с моментами реальности, во время которых мы с удивлением слушали, как Саша Бебяков для сохранения работоспособности водителя по его просьбе часов восемь подряд рассказывал о своих предках, дальних родственниках и о многом другом. Попытки подменить его заканчивались в течение максимум получаса, когда очередной рассказчик засыпал под монотонную тряску и мирный храп пассажиров. Пришел конец и этой тряске. Мы в Лянгаре. Это последнее селение на границе. Куда нас занесло. Невзрачная природа, да убогие похожие на землянки жилища таджиков. Удивительно малый рост, как жителей, так и животных. Впервые мы использовали осликов для подъема снаряжения и продуктов и знакомились с их повадками.

 Устанавливаем базовый лагерь на высоте 4200 и оттуда открывается совершенно потрясающий вид на стены пиков Энгельса и 40-лет ЛКСМУ. С правой стороны на фоне неба – профиль нашего маршрута с каскадом стен, одна из которых имеет явно выраженный отрицательный наклон. Обустраиваем каменный стол и строим метров на двадцать выше лагеря забор из камней, имитирующий сортир-шхельду. Ближе к вечеру приходит ощущение высокогорья. Для меня это ощущение непрерывной нерезкой головной боли. Высота все-таки на уровне ранее совершенных нами восхождений и нет пока акклиматизации, приходящей через одну-две недели. По свойски делюсь этим впечатлением с Денисом Артемовичем и неожиданно получаю довольно дельный, но не совсем приемлемый совет: «Слав, а ты у Торгашева (врача) спроси грамм 100 ²спиртоцида², и боль как рукой снимет».

Торопимся сделать тренировочную тройку и снова ошибаемся – с первого захода не получается. Выясняется, что Саша Бебяков выглядит чуть хуже физически. Может, просто время его не подошло, а может, по мнению капитана, он лишний лидер в команде. Нужно принимать решение. Тем более что характер маршрута, ежедневно видимый невооруженным глазом, указывает, что целесообразно восхождение проводить в составе 4-х человек. Саша выпадает из наших планов и переходит в «Спартак», удачно дополняя их команду до 4-х человек. Кстати эта команда во главе с Иваном Душариным завоевала золотые медали ЦС «Спартака» за технически более простой по сравнению с  нашим маршрут Некрасова на пик Энгельса.

А нам было не до других планов и даже не до планов своих друзей ²буревестниковцев². Мы жили уже своей четверкой, своим маршрутом, понимая, что мы не имеем право на ошибку. Торопимся сделать находящуюся рядом с лагерем 4-Б на пик «Московская правда» высотой около 6000 м и как симптом не полной физической готовности не успеваем пройти маршрут за день. Ночуем на спуске. Не знаю точно, но по-видимому мы все первый раз на такой высоте. Успокаивает также, что немецким альпинистам пришлось видимо значительно хуже нас. (Временами нам встречались «следы» их пребывания аналогичные «следам», оставляемым неизвестными жителями на утренних улицах нашего города после передозировки алкоголя.)

В процессе трудовых будней успеваем с Наилем сбегать в селение на почту. Встречаем сборную Литвы, которая нас неприятно удивила. Они с удовольствием расспрашивали нас о погоде, о маршрутах, но никто не догадался предложить хотя бы кружку чая, видимо, по причине отсутствия общественных кружек или глубокой индивидуализации тех, из которых они пили чай в нашем присутствии. В дальнейшем во время товарищеского матча по футболу мы поняли, что это не случайно. Нам просто без особой нужды били по ногам, которые, как известно, являются для альпинистов одним из наиболее дорогих органов. Особенно усердствовал в этом наиболее пожилой представитель их команды. Мы, тем не менее, их победили. В селении Лянгар мы решили прикупить в местном сельмаге шикарные недорогие чешские пиалы. Искупавшись по незнанию в каскаде радоновых ванн, находящихся над селением, мы почувствовали ужасную слабость, по сравнению с которой «горняшка» была, как легкий насморк. Передозировка, однако. Кстати о ваннах, в первый раз мы искупались в одной из них вечером в день приезда, и я нечаянно обронил в нее обручальное кольцо. Кто знает, может, для того чтобы вернуться в этот район снова. Но не вышло, выручил наш капитан, у которого видимо повышенный нюх на золото. Как сказочная Аленушка, привязав к себе булыжник, он опустился на дно и смог через несколько минут нашарить в тине мое рифленое кольцо, с которым я мысленно  уже попрощался. Тем самым, он продлил почти до бесконечности мои супружеские узы и лишил меня  возможности снова вернуться в тот район. Конечно, мы не верили в эти приметы, просто некоторые факты проясняются только сейчас.

Еще одним важным моментом перед восхождением было знакомство с альпинистами ГДР, которым впервые разрешили посетить СССР с целью совершения восхождений на пики Маркса и Энгельса в честь 25-летия основания ГДР. Их команду сопровождал председатель федерации альпинизма СССР Владимир Шатаев, который показал нам диковинные продукты, которые привезли немецкие альпинисты, и помог нам совершить либо обмен, либо просто получить в подарок немецкий нечерствеющий черный хлеб, похожий на наш «бородинский». Он стал основой нашего питания на восхождении вместе со сливочным маслом и черной икрой. Сами немцы использовали для питания в основном отличную колбасу, типа «Салями». Шатаев же в качестве деликатеса угостил нас с Юрой прекрасным сыром, привив уважение к этому продукту на всю оставшуюся жизнь.

За монотонным описанием предшествующих событий как-то не чувствуется нашей нетерпеливости, нашего стремления поскорее выполнить главное восхождение. Между тем для нетерпеливости были весомые причины. Наш маршрут был самым сложным из маршрутов, которые почти одновременно с нами должны сделать Иркутяне и наш Спартак. Поэтому хотелось сделать подстраховку по времени. Выйдя первыми, по возможности оказаться в одно время с ними на вершине. Для ускорения мы попросили наших ребят помочь поднести снаряжение и продукты под маршрут, чтобы следующим утром мы приступили к работе. Подход по снегу оказался достаточно напряженным. То ли акклиматизация не наступила, то ли мы переборщили с грузом, но мы подошли под маршрут совершенно утомленными. Тяжесть наших рюкзаков не воодушевляла к выполнению работы на стенном маршруте. Поставив палатку и раскочегарив примус, на котором для простоты приготовили некий супчик из концентратов под названием «Южный», мы вдруг поняли, что он съедобен лишь для половины участников, а именно для нас с Наилем. Почему-то, вторая половина (более сильная), вроде бы не избалованная по жизни деликатесами, категорически отказалась принимать «Южный» неделикатес в пищу. Началась серьезная ревизия продуктов, которая помогла нам сократить вес рюкзаков до приемлемых величин. Но ряд продуктов, в первую очередь сахар, мясные консервы и крупы были оставлены, возможно, напрасно. Хотя, кто же знал, что чем выше мы в дальнейшем поднимались, тем больше хотелось кушать.  Я сказал, что Юра с Витей были сильной половиной. Это было на самом деле так. Во-первых, у них было по одной 5-Б, во вторых, чувствовалось их какое-то, может быть неявно выраженное соперничество, например, в попытке на спор доказать, кто больше съест говяжьего паштета, по сравнению с которым супчик «Южный» был, безусловно, деликатесом.

3. На маршруте

Утро. Быстрый завтрак и началась работа. Сначала заснеженный скальный гребень 3-4 категории. Тяжелые рюкзаки, тяжелая, но понятная работа. Дальше гребень круче и высота, мешающая продвигаться быстрее. Попытка ускорить движение подтяжкой рюкзака страхуемого показала, что виной малой скорости является не рюкзак, а все-таки высота. Учимся. Начинаем что-то понимать. Проблем пока никаких. Нормальная работа. На следующее утро подходим к ключевому участку. Впереди работает Витя. Поднимаюсь к нему. Витя начинает работу на стене. Чувствуется, что очень круто. Соответственно двойная веревка, крючья, крючья, лесенки. Стало теплее. По стене, по веревке заструилась ледяная вода. Руки перестали ощущать веревку. Сменил рукавицы, помогло ненадолго. Уже подошли Юра с Наилем. Они тоже чем-то заняты. Понимаю, как там сложно Вите и прошу помочь со страховкой. Наиль предлагает какие то вязаные, невесомые, почти игрушечные варежки. Сменяю, и происходит чудо. Вода по-прежнему льется по рукам, но руки обрели чувствительность. Понимаем, что сегодня под этим водопадом дальше не пройдем. Начинаем подготовку к ночевке. Крепятся перила вдоль узкой полки. Но мысли прикованы к Вите. Как у него. Помочь, подсказать, подбодрить невозможно. Наконец то, веревка закреплена и он начинает спуск вниз. На полку Виктор практически падает, абсолютно мокрый, бесформенно тяжелый, потерявший голос. Бросаем все дела и пытаемся его согреть. Затем стриптиз и переодевание в командную одежду, то есть в чьи-то запасные трико, рубашки и т. д. От меня ему достался кавказский свитер, в котором он запечатлен на всех фотографиях. Понимаем позже, что с одеждой у нас был просто провал. Какое там термобелье, облегченные непромокаемые комбинезоны, рукавицы из козьего пуха, согревающие руки даже в ледяной воде. Даже штатных пуховок не было. Витя прошел эту стену в старой меховой куртке, обтянутой брезентом, которая, намокнув, стала весить раз в пять больше. Так ведь и ее было жалко бросить. Несмотря на наши уговоры, она в рюкзаке прошла с нами весь маршрут. Частная собственность, однако. У остальных членов команды самодельные перовки, существенно уступающие по всем параметрам даже штатному пуховому снаряжению. На ногах, правда, были штатные отриконеные ботинки, двигаться в которых удобно было разве что на подходах по снегу. Сидячая ночевка на узкой полке. Надеемся, что утром все пойдет как надо.

Утро поставило другие проблемы. Веревки превратились в корабельные канаты, покрытые ледовой оболочкой, с которой они не хотели расставаться ни при каких условиях. Такое поведение вызывало справедливый гнев и ненормативные высказывания в их адрес. Ждать очередного водопада тоже не хотелось. Выпускаем Наиля. С первых сантиметров и до конца веревки работа только на стременах. Наверху заминка. Нет надежной страховки, нет крючьев и чего-то еще. Следующий я. Тоже стремена, но уже по почти чистой ото льда веревке. Наверху действительно проблемы. Нет крючьев для страховки, самостраховки и для надежного крепления перил. Пока я поднимался, Наиль присмотрел нужные трещины для крючьев. Аккуратно решаем эту проблему. Появилась страховка, отлегло от души. Наиль выпускает меня на следующий участок стены. Выхожу чуть левее. Подо мной огромная плита, оказалось живая. Дальше немного  положе, но скалы разрушенные, приходится идти очень аккуратно, тщательно выбирая трещины для промежуточных крючьев. Веревка оканчивается перед крутой монолитной стеной без следов трещин для крючьев, но с цепочкой шлямбурных крючьев, оставленных предыдущими восходителями. Организую систему для страховки и самостраховки.

Внизу идет автономная работа по вытяжке рюкзаков. Осматриваю окрестности. Мы уже достаточно высоко. Чуть правее подо мной голая километровая стена. Внизу маленькой точкой на леднике палатка наблюдателей. Связь с внешним миром только визуальная. Может это и хорошо. Никто не лезет с советами, не на кого оглядываться и не на кого надеяться. «Наше счастье в нашей власти» - лучше не скажешь, но хочется верить, что есть Кто-то сверху и Он нам поможет. Однако это мысли сегодняшнего дня. На высоте мысли становятся короче. Трудно понять, почему такое происходит, но происходит именно так.

Принимаю Юру с верхней страховкой. Осматриваем варианты движения по стене – вариантов нет. Только по цепочке шлямбуров, но их головки забиты, не воспользуешься. Впоследствии выяснилось, что эту "свинью" нам подложил мой недавний родственник – Леня Поссесор с ленинградской командой, сделавшей второе прохождение маршрута в предыдущем году. К сожалению, со шлямбурами мы еще не работали. Вроде бы была у Юры пара крючьев, и он принимает командирское решение. Было у нас такое выражение: «Думать нечего, трясти надо». Юра пошел на стену предельно аккуратно, вписываясь, как змея в ее рельеф. Мы в 1973 также были вместе при восхождении на Калькуш по 5-А категории. Тогда я его сменил на маршруте. Здесь другое. Метр за метром уходит вверх страховочная веревка и тишина. Ни разговоров, ни стука молотка. Эти минуты кажутся бесконечными. Сейчас трудно сказать нашел ли он хоть один промежуточный крюк. Мне кажется, все же нашел, потому что потом при прохождении перил была какая то история с легко вылетевшим крюком. Юра прошел эту стену. Далее произошла стандартная история, которую я, оставшись на этой точке, узнал только после окончания маршрута. Почему стандартная? Потому что в 1976 году я сам в такую же историю вляпался. Альпинизм невозможен без риска, но, рискнув один раз, нужно сказать себе стой! Не знаю, может подсознательно наступает эйфория. Малейшая небрежность, потеря концентрации и внимания, самоуверенность могут привести к плачевным последствиям. У Юры обошлось легким испугом. Сейчас можно сказать: «Слава Богу».

Очередная сидячая ночевка перед выходом на вершинный снежный купол. Утром моя очередь. Прохожу частично обработанную стенку и вижу, как крут и ненадежен выход в лоб на снежный купол. Прохожу траверсом небольшой кулуар на соседний скальный гребень, с которого выход кажется более пологим. Дальше вверх по снегу до скального островка, на котором страховка будет надежнее. Оказалось не совсем. Но после пройденных стен, рельеф уже пологий. Перила. Подходит Витя. Тем же зигзагом. Кричим Наиля. Тишина. Вдвоем тянем веревку. Ни с места. Вновь кричим вдвоем, напоминая ему о близких родственниках. И чудо, то ли сработал ретранслятор через Самару, то ли слова пришлись ему по душе, но веревка выбралась метра на три. Снова кричим и еще три метра. И так далее, пока он не появился на прямой видимости. Вскоре вся команда на снежном куполе. Эйфории нет, но постепенно приходит понимание – стена пройдена.

Достаточно быстро подходим к скальному гребню. Начинаем работать. Гребень оказался заснеженным, изрезанным, в целом вроде бы не очень крутым, но состоящим из чередующихся «жандармов», каждый из которых приходилось штурмовать в лоб. Не разгонишься: вверх – вниз, снова вверх и опять вниз… Организуем очередную ночевку на достаточно ровной площадке - сверхкомфортную. Выясняется, что продуктов хватит только на ужин. Как-то делить продукты не хватает мужества и сообразительности. Ведь скоро вершина. Утром холодно. На завтрак чай без сахара. Целый день работа на гребне. В памяти мало что фиксируется, разве найденный под ногами крюк, подтверждающий правильность маршрута и большую его заснеженность, а соответственно и большую сложность по сравнению с предыдущими восходителями. Гребню кажется, нет конца.

Организуем ночевку. Снова чай. Тихая грусть по поводу отсутствия еды, которая к тому же мешает сну. Витя с Юрой хотели заглушить ее курением, но и здесь облом. Кончилось курево. Не знаю, кого из них осенила идея создать махорку из заварки только что выпитого чая. Тут же подсушили чай, свернули самокрутки. Закурили и тут пошла такая вонь, что даже куревозависимый Наиль вместе  со мной экстренно покинул палатку. Кончился перекур очень быстро. Видимо вони было много, а кайфа мало.

Не получив удовлетворения, Юра пошел на следующий эксперимент. На высоте мысли ворочаются очень медленно, но здесь пришло озарение, почти как у Архимеда. Юра вспомнил основы физики, а про личное НЗ,  в виде небольшой фляжки со спиртом сомнительного качества, он видимо не забывал ни днем, ни ночью. Торопливо согрев воду почти до температуры кипения, Юра предложил, сложить калории от горячей воды с калориями от спирта. Слабые возражения о том, что горячие спиртные напитки не очень приятны на вкус, были отметены твердым аргументом: «Главное результат». Это была блажь, но мы ей поверили. После слияния двух жидкостей получился напиток нестандартной примерно 20% концентрации с запахом, однако, превышающим 96% концентрацию. На вкус, да еще без закуски, горячий напиток оказался малосъедобным. Изрядно помучившись, мы могли усвоить менее половины напитка, к глубокому огорчению нашего предводителя. Утомленные экспериментами, мы быстренько уснули.

Утро пробудило нас стандартным жужжанием примуса. Вспомнился вечер. Немного взгрустнулось. Вдруг сквозь полудрему раздается как всегда бодрый голос Вити: «Подъем сэры или как вас там. Не желаете ли какао?». Вечерние эксперименты, однако, не давали повода поверить в достоверность призыва. Еще более смутило, что впервые Журавлев без принуждения, сам проснулся первый. Естественно в ответ послышалось недовольное бурчание остальных, которое можно интегрально представить в виде фразы типа: «Грешно смеяться над голодными альпинистами». Однако, пронзивший вскоре обоняние запах шоколада, как катапульта поднял всех. Виновницей незапланированного завтрака оказалась мудрая Майя Николаевна, зашившая в Журавлевскую куртку спецпакет с пожеланием: «Вскрыть, когда станет совсем плохо». В пакете находилась "огромная плитка" нашего куйбышевского шоколада с орехами и пачка сигарет.

Подкрепившись, мы снова продолжили муторную скачку по  «жандармам». Вскоре к счастью они кончились. Но природа подсунула нам очередной сюрприз: нас накрыло плотное облако, с видимостью на фоне белоснежной вершинной шапки не более 20-30 метров. Пока двигались, ориентируясь на подъем, была небольшая уверенность, что двигаемся в сторону вершины. Когда же плавный подъем перешел в спуск, уверенность стала медленно покидать нас, а облако ни в какую не хотело отпустить нас на осознанный путь спуска. Оказавшийся небольшой разрушенный скальный островок мы использовали для сооружения тура, понимая, что высшая точка пика Энгельса – 6510 м нами уже пройдена.

 По времени была вторая половина дня, но спускаться в этом "молоке" без ориентиров было очень опасно. Решили ставить палатку. Мы с Витей оказались в одной связке и стали выравнивать площадку. Обостренный слух Овсянникова уловил голоса людей. Сознание на этой высоте было немного сумеречное и заторможенное, поэтому подумалось, что это "глюки", навеянные голодом и отсутствием никотина. Юра, тем не менее, настойчиво выдвигал версию, что это наши "спартаковцы" и у них наверняка есть курево. Через некоторое время он в связке с Наилем исчез в "молоке ". Скоро действительно стали слышны голоса, однако мы с Витей почему-то с тупым упорством продолжали выравнивать площадку.

На наше счастье это оказалась группа иркутян, которая второй раз по маршруту нашего спуска 5-А к/тр поднималась для встречи своих участников, совершавших параллельно с нашими "спартаковцами" восхождение на первенство ЦС. После перекура и нескольких попыток установить связь со своими земляками, было принято решение спускаться. Впереди спускались иркутяне. Следов подъема в молочно-белом тумане, на достаточно ровном и однообразном рельефе не было видно. Порой у иркутян также возникали споры о правильности спуска. Однако один из них обладал то ли собачьим нюхом, то ли присущим птицам умением ориентироваться по магнитному полю Земли и к общей радости мы вскоре достигли спускового гребня. После нескольких спортивных и дюльферов мы достигли подножия маршрута с относительно простым рельефом. Засветло подошли к палатке иркутян. На ранее кем-то подготовленную площадку поставили нашу палатку.

Почти семь дней мы были привязаны друг к другу и вдруг свобода. Необычно, но скоро привыкли и к этому. Не удавалось пока привыкнуть постоянному чувству голода. Слабая надежда, что иркутяне имеют какой-никакой запас продовольствия, развеялась при первых дипломатических переговорах. Выяснилось, что богаты они лишь двумя сушеными воблами, которые видимо у наших же сборов и стрельнули. Стало ясно, что ухи на ужин не ожидается. Ненароком вспомнился «Южный» супчик, от которого некоторые отказались вначале маршрута. Выручил Юра. Со свойственной ему прямотой и решительностью он затеял обмен одной из рыбок на спирт, не сказав конечно о его %-ном содержании и вкусовых качествах. Обмен состоялся. О том, как мы делили доставшуюся нам воблу, лучше не рассказывать.

Весь следующий день занял обход северной стен пика Энгельса и вершины 40-лет ЛКСМУ, закончившийся подъемом на перевал 5200 высотой метров 100. Это был последний подъем, а далее знакомые тропы ледника Кышты-Джероб и штурмовой лагерь на 4800 м. Не знаю кому как, но мне показалось, что физически это самый тяжелый участок маршрута. Организм хотел еды и отдыха, а его снова заставляли двигаться вверх.

4. Завершение программы

Затем была радушная встреча в лагере на 4800, запомнившаяся приготовленными иркутянами для нас аппетитными блинами. Вспоминается и изрядно изголодавшийся Денис Артемович, который спасался поеданием известных паштетов. Правда, он изобрел способ обмана организма при их использовании в пищу. Выяснив, что даже на такой высоте растет дикий чеснок, он поднимался на чесночную поляну и применял примерно следующий алгоритм питания: пучок чеснока – ложка паштета, два пучка чеснока – ¾ ложки паштета и т. д.  Сложность дозировки и своеобразный вкус чеснока при содействии заторможенности высокогорного сознания помогали ему употреблять достаточное для нормальной жизнедеятельности количество этого продукта. По поводу этого вспомнилась замечательная немецкая фраза: «Es haben am besten».

На следующий день вниз на 4200. Мы были достаточно утомленные, чтобы осознавать сложность нашего маршрута. Первыми помогли нам  это понять «друзья» - литовцы. Они впервые вышли нас встречать с чайником чая или компота. Правда напоследок все же прошла непривычная для нас и привычная для них команда: «Пересчитать кружки». Зачем?  У них были нормальные советские кружки явно не имеющие в своем составе драгметаллов. Но как говорится: «Дружба дружбой, а страховка – страховкой».

До сих пор не могу понять, почему после снижения до высоты 4200 м, усиленного питания и полного физического расслабления, мы никак не могли восстановить физические кондиции. Утренний ли поход на "шхельду" или какие-то другие мероприятия наш организм воспринимал буквально в штыки. Ни о каких восхождениях для себя лично и разговоров не было. Хотя спартаковцы поступили как-то мудрее. Перед маршрутом на ЦС они сделали восхождение на 5-Б, позволившую им на шаг приблизиться к званию КМС. В то время, когда мы работали на своем маршруте, наши товарищи не теряли время даром и совершили много спортивных восхождений, лучшим среди которых возможно являлось восхождение на пик Маркса, который на 200 с лишним метров выше пика Энгельса.

Была среди нашего коллектива Люба Абалымова, которая почти не сделала спортивных восхождений из-за глупой травмы руки на осыпи. Ее несчастный вид вызывал чувство жалости и трое из нас, несмотря на отвратительное самочувствие, поддались на ее просьбу и в заключение совершили еще одно восхождение на пик Бабеля 5-А к. трудности.

 Был и официальный разбор нашего восхождения. Из разбора больше всего запомнился вопрос знаменитого альпиниста Бубякина, которой вместе с Абалымовой  был официальным наблюдателем за группами, совершавшими восхождение на первенство ЦС. Вопрос звучал примерно так: "Поясните, почему из трех групп, работавших на маршрутах, ваша группа была самой шумной". Оказалось, что все наши разговоры были отлично слышны наблюдателям. Бубякину, несмотря на его сверхпреклонный по нашим меркам возраст, приходилось порой  очень сложно объяснять Любе смысл некоторых выражений, использованных нами при прохождении маршрута.

Так закончились наши сборы. Мы были молоды. На четверых нам было всего-то 100 лет. При прохождении этого маршрута, возможно, мы прыгнули выше головы. Может быть, мы были заряжены энергией наших родителей – победителей Великой Отечественной войны. Мы были открыты, верили в себя и чувствовали ответственность за прохождение этого маршрута, который открывал альпинистам "Буревестника" дорогу в большой спорт. И, чтобы не случилось с нами позже, мы в то время были единой командой, единым организмом. Нет сегодня с нами самого преданного горам нашего товарища, друга – Виктора Васильевича Журавлева, который был душой нашей команды на этом маршруте.  Что поделаешь. "Горы, горы – счастье и горечь…".